Особенности землепользования в донских казачьих калмыцких станицах

25.01.2023 20:48

На р. Сал первые разведывательные отряды калмыков появились в 1642–1643 гг. В конце XVII в. на донских калмыков был распространён статус казаков, им выделили земли в сальских и маныческих степях. Инкорпорирование кал­мыцких казачьих поселений в общевойсковую систему управ­ления происходило путём ограничения территорий их кочевий.

В работе прослежено влияние форм землепользования на переход донских калмыков к оседлости в результате проводимой властями политики седентаризации. Показана эволюция поземельных отношений и их правовой базы, выявлены основные формы землевладения и землепользования в донских калмыцких казачьих станицах.

Внимание к обеспеченности землёй населения региона было обусловлено земельным дефицитом в крестьянских хозяйствах и на участках иногородних. С начала XX в. на этой почве произошло значительное обострение противоречий между главными сословными группами в Сальском округе — казачеством и крестьянством.

Основной источниковой базой для статьи стали архивные источники, материалы нормативного, правового характера, опубликованные в документальных сборниках и работах исследователей. Обширную группу представляют собой законодательные материалы, делопроизводственная документация местных органов управления.

Проблемно-хронологический метод научного познания позволил описать изменения в формах землепользования в хронологической последовательности. Историко-генетический метод использовался при изучении таких явлений экономической жизни, как арендные отношения в сфере землепользования. С помощью историко-сравнительного метода производилось сравнение отдельных территорий Области войска Донского, калмыцких станиц, делались выводы об их сходстве и различии.

Хронологически данное исследование охватывает период с 1803 по 1914 гг.

Ценными источниками являются дореволюционные исследования. В работах H.A. Маслаковца [21] содержатся сведения о различных аспектах хозяйственной жизни калмыцких станиц на рубеже XIX–XX вв. В труде С.Ф. Номикосова [12] представлен обширный материал о развитии экономики калмыцких хозяйств. Очерк И.И. Попова [13] представляет собой подробное описание истории донских калмыков.   

История калмыцких казачьих поселений подробно рассмотрена в книге К.П. Шовунова [24]. Ценные сведения по рассматриваемой проблематике имеются в трудах известного исследователя истории донского казачества К.Н. Максимова [9, 10, 11]. Г.Е. Цапник в своей работе пришла к выводу, что донская диаспора калмыков в сильной степени испытала влияние государственной политики, в частности, в области землепользования вчерашних кочевников [22]. В работе А.П. Скорика много внимания уделено развитию форм аренды в калмыцких станицах [18].  Историю калмыцких поселений в Зимовниковском районе исследовал донской краевед С.А. Шевченко [23].

Большинство авторов пришли к выводу, что политика землепользования в Сальском округе носила противоречивый характер.

В результате историографического анализа автор констатирует, что изученность различных форм землепользования в донских казачьих станицах ещё недостаточна.

Атаман М.И. Платов в 1803 г. принял предложение специальной комиссии об отводе для калмыков левобережья Дона и регулировании перекочёвок [23, с. 2]. Был образован Калмыцкий округ, ранее он назывался Кочевьем донских калмыков. Состоялось административное разделение на три улуса: Верхний, Средний и Нижний, землепользование для кочевий закрепили по территориальному плану улусов.

Каждой калмыцкой сотне было отведено пространство не свыше 20 вёрст, причём разрешалось кочевать только хотунами, по 4–15 кибиток, которые принадлежали родственникам по отцовской линии. Положением от 1835 г. было предписано, что из этих пределов выходить на другие территории запрещено [7, с. 63].

Во время появления первых очагов земледелия (1830-е гг.) калмыки обрабатывали пахотную землю на имевшихся свободных землях при зимних кочевьях [9, с. 17]. Ввиду большого количества земли, каждый хлебопашец не стеснял другого, а занимал участок по праву первенства. Земля обрабатывалась не закреплёнными десятинами, а «по удобности». В первой половине XIX в. на одного калмыка-казака приходилось 100 десятин [24, с. 187]. Севообороты в таких условиях практически не применялись, но использовалась простейшая переложная система земледелия, когда земельный участок распахивался и засевался 1–2 года подряд, а затем на длительный срок земля (перелог) оставалась без всякой обработки [18, с. 318].

Инкорпорирование калмыцких казачьих поселений в общевойсковую систему землевладения в начале и середине XIX в. закреплялось рядом принятых на высшем уровне правовых документов. Решением Донского Войскового правления в 1835 г. была назначена комиссия по выделению земель казакам-калмыкам, им разрешили производить сенокошение и хлебопашество.

Государственный Совет в 1869 г. принял «Положение о поземельном устройстве в казачьих станицах», где было определено, что из земель, занимаемых калмыками, для надела станиц выделяются особые участки, эта земля не могла быть изъятой из владения станичного общества в чью либо личную собственность. Территорию калмыцких кочевий вновь сократили, южную часть отвели для частных конезаводов, среди которых было много калмыков, северную закрепили за калмыцкими сотнями. Реформирование ускоряло процесс перехода к земледелию. Однако распределение удобной земли между калмыцкими станицами оказалось неравномерным — от 21,5 до 65 десятин на душу мужского населения.   

В решении Государственного совета от 1883 г. об образовании Сальского округа было предприняты меры по сокращению земельного довольствия калмыцких станиц. В новом административно-территориальном устройстве норма душевого надела на служилого калмыка-казака сократилась вдвое и составила в среднем до 43 десятин. Уменьшение пая не касалось распашных участков, вместе с тем, сокращение площадей под земли, предназначенные для пастбища, сокращало возможности кочевого скотоводства.

Качество земли и урожаи в калмыцких станицах были различными, поэтому условия землепользования стали неодинаковыми. В некоторых станицах, где бонитет земли (по современной терминологии) на всей территории юрта был приблизительно равным, на пай выделялись участки одним массивом. Там, где качество земли было неравномерным, (например, в ст. Эркетинской), паи назначали в двух местах.

Во всех станицах земля разделялась на 6-летний срок, по достижению казаком 17-летнего возраста. В отличие от правобережья Дона, где новый пай чаще всего выделялся путём сокращения участков других казаков, в калмыцких станицах ещё имелись запасные земли для выделения малолеткам — и без уменьшения казачьего пая. Однако с начала 1910-х гг. им приходилось нарезать наделы из земли, предназначенной для выпаса или сенокоса [20, с. 63].

В двух станицах — Денисовской (до 1905 г.) и Платовской (до 1903 г.) землю не разделяли на паи, она находилась в общем пользовании [20, c. 47]. Здесь все станичные земли сдавались в аренду сроком на 6 лет, с правом распашки половинной части, из этих сумм молодые казаки снаряжались на службу. Аналогичной формы землепользования не было ни в одной станице Области войска Донского.

Если подростки, не достигшие 17 лет, становились сиротами, им полагалась половина пая, на двоих — пай, сенокосный получали полностью. Половину надела получали вдовы. В ст. Батлаевской 76 вдов и сирот имели свои паи, в Иловайской всего паёв насчитывалось 827, из них вдовьих 65, сиротских 80  [20, с. 80, 89].

Паи обычно выделялись двумя участками: под посев и под сенокос. В ходе реформы 1880-х гг. образовали временные войсковые запасные участки, которые были отданы в арендное содержание на короткие сроки — под попас и сенокос [16, с. 73]. Сенокосные паи выделялись хозяевам полосой, около 4 м в ширину и в длину 1,1 км. Заготовку сена казаки-калмыки стремились производить самостоятельно.

Под попас скота отводились выгоны, толоки, они были намного обширнее, чем в других станицах Войска, в ст. Власовской для выгона было выделено 36 475 десятин, в Граббевской 29 215 [20, c. 9, 25].

Для приобретения лошадей при отбытии казаков на действительную службу создавали станичные табуны. Обычно табун составлял 70–120 маток, 5–10 жеребцов. В ст. Чунусовской находился земельный отвод на 114 лошадей, в Платовской выделили 1 500 десятин, а в самой обширной по площади ст. Граббевской было отведено 2 300 десятин.

Почти во всех станицах иногородцы-болгары и татары занимались овощеводством, арендовали по 10—30 десятин земли [17, с. 469]. В ст. Денисовской татары арендовали 11 десятин, в Граббевской они арендовали три участка.

Казаки-калмыки в конце XIX в. начали заниматься садоводством. В ст. Иловайской отвели 12 десятин под устройство плодового питомника, со штатным инструктором. В Платовской на 28 десятинах организовали посадку садов. Земельные участки выделялись безвозмездно всем, кто пожелал развести сады. При Денисовском приходском училище организовали опытный сад, который благодаря заботам сельского учителя «содержится довольно правильно» [20, с. 52].

Во многих станицах имелись луга. В ст. Батлаевской на площади 1,2 тыс. десятин урожаи трав давали обильный урожай почти ежегодно. В целях улучшения водоснабжения были устроены плотины. Военным Советом обществу ст. Беляевской выделена беспроцентная ссуда в сумме 500 руб. на достройку плотины, с условием погашения в течение 3 лет [17, с. 81]. В ст. Власовской были обустроены пять так называемых «холостых прудов», когда временно запруживали русла малых речек, вода распределялась на большом пространстве, что давало неплохие урожаи сена. Устройство этих сооружений обошлось станице в 5 тыс. руб., да содержание ежегодно по 500 руб., но дело было выгодным. В ст. Граббевской имелось 200 десятин заливных лугов, устраиваемых искусственно, посредством организации плотин на р. Большой Гашун.

В ст. Кутейниковской 10 десятин было отведено для опытов по травосеянию.

Предприимчивые рыбаки организовали ловлю раков в р. Сал, в станичных прудах и лиманах. Станичные общества сдавали им водоёмы в аренду за 325 руб. в год.

Левобережье р. Сал прорезали многочисленные балки и овраги. Руководители Войска задумывались над способами борьбы с эрозией. В юрте ст. Беляевской в 1917–1918 гг. производились изыскания с целью составления проектов укрепления оврагов, других мелиораций земель [6, с. 47].

Для хозяйственного обустройства хурулов выделялись земельные наделы, в ст. Граббевской в пользование ламайского духовенства выделили 300 десятин, в Чунусовской 200, в Батлаевской 100 [20, с. 14, 25, 78]. Они самостоятельно землю не обрабатывали, сдавали участки в пользование своим родственникам. Бакша Эркетеневского хурула Д. Ульянов имел посевов более 400 десятин, выстроил отдельный зимник (экономию). В 1906 г. ставился вопрос об отводе земли для новокрещённых калмыков, однако ввиду малого их количества закрепление земли за калмыкам-православными не последовало. С 1875 по 1901 гг. приняли в православие только 197 чел. [8, с. 30]

Для калмыцкого коннозаводства в 1876 г. были образованы участки внушительным размером 143 000 десятин [14, с. 229]. Основная задача — подготовка выезженных лошадей для Императорской армии. В целях развития крупных коневодческих хозяйств создавались необходимые условия. Каждому были выделены участки по 1 200 десятин в пользование на 24 года, арендная плата составляла символические 3 копейки за десятину, с условием, что в каждом табуне будет не менее 200 голов лошадей [16. с. 57]. За нарушение этого порядка налагали большие штрафы [3, л. 91]. Были приняты «Правила о донском частном коннозаводстве на войсковой Задонской степи». Коннозаводчикам-калмыкам отводили землю по числу маток плодового состава из расчёта 40 десятин на 1 матку [15, с. 180]. Многие коннозаводчики основывали временные поселения, зимовники, на зимовниках казака ст. Иловайской Басанова проживало 19 семей, 109 чел. Задонская лошадь, закалённая степным воспитанием, оказалась выносливой, стойко переносила тяжёлые испытания боевой жизни.

Процесс перехода калмыков к новому землепользованию затруднялся тем, что их станицы и хутора находились в пограничном соседстве с населёнными пунктами 1-го Донского округа: крестьянские владельческие хутора Барабанщиков, Верхне-Жировский, Копылковский, Павловский, а также казачьи хутора Моисеев, Тарасов, Плетнёв, Кудинов. Стеснённость в земельном довольствии становилось основной причиной возникавших конфликтов и споров между калмыками и казаками.    

Начиная в середины XIX в., в землепользовании произошли существенные видоизменения. Не решаясь приступить к хлебопашеству лично, калмыки стали сдавать свою землю крестьянам за незначительную плату. Для обработки участка хлебопашец применял свои земледельческие орудия и семена, получая взамен от казака-калмыка землю и потребное количество лошадей, рогатого скота, а также выговоренную долю зерна, соломы [13, с. 306].

Н.А. Маслаковец приводит первый (по хронологии) вид сделок: крестьянин за относительно небольшое вознаграждение пользовался желаемым количеством нетронутой земли [21, с. 59]. Второй вид — спряжки (супряги), когда хозяин приглашал земледельца для обработки земли под посев хлеба, снабжал его тягловым скотом, получая выговоренную долю урожая. Определять как аренду эти условия нецелесообразно, поскольку земельный участок не передавался крестьянину на длительное пользование [18, с. 317].

Данные формы взаимоотношений были возможными до тех пор, когда имелось обилие земель. Начиная с 1880-х гг., обстановка в землепользовании изменилась. После того, как земля была поделена на паи, калмыки сами стали организовывать землепашество, покупая земледельческие орудия и семена. Спряжка стала приобретать иной смысл, теперь два или несколько калмыцких хозяйств соединялись для обработки участков. «Спрягаться» с крестьянами соседних хуторов хозяева стали реже. Вообще супряга — это совместная обработка земли двумя или несколькими хозяевами, простейшая форма артельной работы. К началу XX в. отношения между казаками-калмыками и крестьянами редко соответствовали понятию «отношение хозяев», т. к. крестьянские участки были незначительными по площади, а иногородние зачастую земли не имели. Перед Первой мировой войной не было ни одной десятины земельного довольствия у жителей временных поселений: Бекетное — 699 чел., Больше-Боргустянское (136), Болгарское (314), Ганчуковское (294), Солёное (407), Сухое (910) хуторов: Жирный (246), Кренделев (286) [1, с. 41–563].

В донских станицах семьи снаряжали сыновей на службу на собственные средства. Особенностью калмыцких станиц было выделение для этих целей денег из станичной казны. Поэтому широкое распространение получила сдача иногородним станичных запасных земель в аренду, так как плата за неё вносилась в бюджет общества. В ст. Граббевской в 1907 г. доходы составляли 62 550 руб. в год, из них аренда общественной земли приносила 59 270 руб., т. е. 95%, в Эркетинской 73%, в Иловайской 66%. В ст. Ново-Алексеевской значительное количество земли — 15 тыс. десятин сдавалось в аренду переселенцам. В ст. Эркетинской было три семьи иногородних, рядом находились арендуемые участки, где жили 66 семей с населением 584 чел. Участки также сдавались казакам хуторов ст. Нижне-Курмоярской 1-го Донского округа, иногородним из слободы Ильинки, эти населённые пункты находились напротив, на правой стороне р. Сал [20, с. 71].

В отличие от запасного станичного клина, аренда паевой земли была запрещена. Однако это распоряжение не соблюдалось. В станицах Батлаевской и Власовской половина граждан сдавала свои паи в аренду, большей частью иногородним. В Иловайской в аренду сдавало 200 домохозяев из 827. В ст. Граббевской атаман арестовал арендуемые паевые земли, документы отправил Окружному атаману, но тот их не утвердил. В результате хозяева пропавших хлебов потерпели за лето большие убытки и подали в суд [20, с. 26]. Неизвестно, чем дело закончилось, но во всех станицах приговоры о запрещении аренды паевых земель хоть и существовали, но оставались без исполнения.

Такое положение стало источником коррупции. Сотник 4-й сотни Верхнего улуса Нахошка (Намро) Саранов в 1882 г. был обвинён в растрате общественных денег, так как раздал в аренду иногородним значительное количество юртовой земли по низким ценам. «В виде исправительной меры» Н. Саранова выслали в ст. Дурновскую — под надзор полиции сроком на 2 года [2, л. 17].

Процесс арендования имел признаки монополизма. Прибытие новых крестьян на земли донских казаков-калмыков продолжалось вплоть до Первой мировой войны. Однако выезд из хутора, временного поселения стал явлением экономически невозможным, движение рабочей силы было минимальным. Условия для заключения аренды по рыночной стоимости практически отсутствовали.

Договоры в ст. Ново-Алексеевской заключались на таких условиях: «Гражданин станицы Соломка Ульянов и крестьянин Арсений Перепеличенков заключили меж собой условие. Первый нанял себе последнего в половинщики на озимый хлеб на своих харчах. Посевщик Перепеличенков взялся у Уланова вспахать и посеять яровой хлеб, а озимый скосить, перевезти на дом и обмолотить, солому и полову убрать по-хозяйски и свозить на указанном Улановым месте и в его пользу» [20, с. 3]. Крестьянин забирал себе четверть намолоченного хлеба, был обязан за свои средства нанять ещё двоих работников. Если иногороднего нанимали только на уборку хлеба, то платили 1/7 собранного. Арендная плата составляла по 30–50 руб. за участок, напомним, что корова в то время стоила 25 руб. К этому времени иногородним оставалось только две перспективы: или идти в батрачество, или втридорога оформлять аренду земли.

В Сальском округе иногороднему населению в аренду сдавалось 140 тыс. десятин, не лучшего качества.

Получило распространение половничество — форма аренды, при которой съёмщик нанимает землю не за деньги, а за долю продукта, выплачиваемую натурой. Половники (половинники) могли занимать только половину паевой земли, отсюда и название. Второй смысл в определении половничества заключён объёме платы за землю. Получалось, что крестьянин-арендатор уплачивал около половины личного дохода владельцу пая.

Эта форма землепользования при известных условиях представляла выгодные стороны, а при иных — действовала в обратном направлении. Она не давала нанимателю стимулов для подъёма производительности земледелия. Не было их и у собственника участка, в результате хозяйство не прогрессировало. Так как половинник отдавал собственнику часть валового дохода, а все издержки нёс сам, ему была выгодна экстенсивная система хозяйства. Но и собственник не имел смысла осуществлять капитальные затраты на сданном участке, реализовывать инвестиции в средства производства, так как мог воспользоваться лишь частью продуктов. Поэтому экономисты считали половничество наихудшей разновидностью аренды.

В итоге распашка арендованных земель приводила к истощению и засорённости. Арендная система не давала возможности благоустраивать хутора, закладывать на больших площадях сады, так как арендаторы менялись, всё становилось бессмысленным занятием. Сдача большого количества земли в аренду затрудняла развитие животноводства. Малоземелье крестьян и система аренды земли стопорили развитие хозяйства в казачьих калмыцких станицах.

После реформы 1861 г. на земли донских калмыцких станиц прибыли 10 тыс. крестьянских семей. Среди станичных юртов возникли временные поселения — населённые пункты, образованные арендаторами станичных или войсковых земель. Калмыцкие станицы имели свою особенность: имелась лишь небольшая прослойка коренных крестьян, значительная часть населения — иногородние. На территории восточной части 1-го Донского округа в конце XVIII – начале XIX вв. основались хутора Белоусов, Тарасовский, Троилинский и др. В калмыцких станицах это было редкостью, основные поселенцы прибывали во временные поселения в послереформенное время, иногороднего населения стало 20 037 душ.    

Другим резервом рабочей силы были наёмные работники. Наиболее состоятельные земледельцы из среды донских калмыков использовали рабочую силу из числа русских и малороссов, с которыми договаривались на весенних ярмарках в слободах Мартыновке и Ильинке. В середине 1890-х гг. Сальском округе концентрировалось 27 тыс. сельскохозяйственных рабочих [4, л. 13]. Зажиточные хозяева стали нанимать по 40 и более работников для ведения полевых работ [21, с. 86]. Масштабы применения пришлой и постоянной наёмной рабочей силы были значительными. Если во 2-м Донском, Донецком, Усть-Медведицком округах доля земли, занятой иногородними по отношению к казачьим наделам, была 0,3–0,5 % (с учётом участков, переданных в пользование иногородним в различных формах), то в Сальском округе она составляла 81 % [5, с. 107]. В итоге, лишь незначительная часть калмыков, не более 10–15 %, занималась хлебопашеством, остальные сдавали свой надел русским и украинским поселенцам.

Перед Первой мировой войной на каждого казака-калмыка приходилось 33,75 десятины земли, пахотной — 15. Продать землю можно было только казаку-калмыку, а русскому — за доли или под товар. Появились перекупщики, они приобретали паевую землю по 2–3 руб. за десятину, а сдавали в аренду русским поселенцам уже за 10–12 руб. [9, с. 22] Таким образом, они имели огромную маржу. В ст. Эркетинской было 2–3 перекупщика, которые скупали до 100 десятин земли по 1–2 руб. за десятину, а перепродавали по 2–3 руб. Земля превратилась в средство наживы для перекупщиков за счёт поселенцев.

Выводы

Постоянное трансформирование условий землепользования послужило внедрению в калмыцких станицах более прогрессивных методов земледелия, хозяйства были оснащены современным инвентарём. Существенно повысилась товарность сельскохозяйственной продукции.

Следует подчеркнуть первостепенную роль властных структур в динамике форм землепользования, что послужило ускорению процесса перехода к оседлости донских калмыков, занятию  земледелием.

Аренда земли в калмыцких станицах имела свои условия землепользования и оплаты, являлась развитой системой. Крестьяне и иногородние, проживающие в хуторах, во временных поселениях, были одними из основных арендаторов. Широкое распространение аренды во многом объяснялось недостаточной земельной обеспеченностью крестьянства, а также массовой миграцией земледельческого элемента в пореформенный период.

В сфере поземельных отношений к концу XIX в. наметился ряд негативных явлений. Арендные взаимоотношения носили двойственный характер. Станичные земли и казачьи паи, составляющие большую часть площади Сальского округа, не подлежали продаже, что усугубляло ситуацию — огромный массив земель не мог попасть на рынок средств производства, поэтому основой хозяйствования и коренных, и пришлых крестьян стали арендованные площади.

Эволюция форм землепользования в калмыцких станицах во многом предопределила характер дальнейшего социально-политического развития Сальского округа. В итоге к началу Первой мировой войны в калмыцких станицах образовалась опасная концентрация работников, практически не имевших земли, они составили 55% от общего числа жителей. Диспропорция в земельном обеспечении крестьянства и казачества послужила источником межсословной напряжённости. Социальная обстановка в станицах, хуторах и временных поселениях стала взрывоопасной.

В.А. Дронов (с. Дубовское)

Источники и литература

1. Алфавитный список населённых мест Области Войска Донского.Новочеркасск: Обл. Войска Донского тип.,
2. Государственный архив Ростовской области (ГАРО). Ф. 46. Оп. 1. Д. 2828.
3. Там же. Ф. 301. Оп. 10. Д. 1352.
4. Там же. Ф. 353. Оп. 1. Д. 405.
5. Держанская А.З., Перетятько А.Ю. О проблемах действительных и проблемах мнимых. / Славянский мир в условиях современных вызовов. 2018. № 54.
6. Доклад Отдела землеустройства и земледелия Большому войсковому кругу в февральскую сессию 1919. Новочеркасск, 1919.
7. Землеустройство казачьих войск 1802–1902. Ч. 4. Сост. Чернощёков Н.А. СПб., 1911.
8. Иеромонах Гурий. Донские калмыки и история их христианского просвещения. Санкт-Петербург, 1911.
9. Максимов К.Н. Административные реформы на Дону и образование Калмыцкого округа в составе Войска Донского. / Вестник Калмыцкого института гуманитарных исследований РАН. 2014. № 3.
10. Максимов К.Н. Калмыки в составе Донского казачества (XVII в. — середина XX в). Ростов н/Д.: изд-во ЮНЦ РАН, 2016.
11. Максимов К.Н. Калмыки Области войска Донского на рубеже XIX–XX вв. / Вестник Калмыцкого института гуманитарных исследований РАН. 2015. № 8.
12. Номикосов С.Ф. Статистическое описание Области Войска Донского. Новочеркасск, 1884.
13. Попов И.И. Донские калмыки-казаки. / Богачёв В. Очерки географии Всевеликого Войска Донского. Новочеркасск, 1919.
14. Сборник правительственных распоряжений по казачьим войскам. Т. 12, ч. 1. Санкт-Петербург, 1877.
15. Там же. Т. 14, ч. 1. 1878.
16. Там же. Т. 16, ч. 1. 1880.
17. Там же. Т. 49. 1914.
18. Скорик А.П. Донские калмыки в XIX в.: опыт историко-хозяйственного исследования / Сб. Памяти М.В. Семенцова. XVIII-е Дикаревские чтения. Краснодар: Полиграфическое объединение Плехановец, 2017.
19. Список населённых мест области войска Донского по первой всеобщей переписи населения Российской Империи, 1897 года. Ч. 1. Новочеркасск, 1905.
20. Тимощенков И.В. Труды по экономическому обследованию казачьих станиц Области войска Донского (с 1877 по 1907 г. вкл.) Новочеркасск, 1908.
21. Физическое и статистическое описание кочевья донских калмыков. / Сост. Ген. штаба полк. Маслаковец. Ч. 2. Новочеркасск: Обл. Войска Донского тип., 1872–1874.
22. Цапник Г.Е. Становление и развитие калмыцких казачьих поселений на Дону: XVII – XIX вв. Астрахань, 2006.
23. Шевченко С.А. Калмыки на юго-востоке Донского края. // Донской временник. 2017.
24. Шовунов К.П. Калмыки в составе российского казачества (вторая половина XVIII–XIX вв.) Элиста: Калм. кн. изд-во, 1992.